облако тэгов
Рэндалл Гаррет. Взрыватель замедленного действия
Коммандер Бенедикт, не сводя глаз с задней панели, включил интерком:
— Хорошо, отключите питание. Кажется, мы теперь в безопасности.
Когда он отставил интерком, доктор Лейчер из астрономической группы приблизился к нему:
— Да, в совершенной безопасности, — кивнул он, — хотя даже на таком расстоянии звезда, которая становится новой, будет выглядеть довольно эффектно.
Бенедикт не отрывал взгляда от панели:
— Ваши инструменты готовы?
— Не совсем. Но у нас достаточно времени. Пройдёт еще несколько часов, пока свет доберётся до нас. Помните, наша скорость выше скорости света в десять раз.
Коммандер наконец повернулся, медленно переводя дух.
— Доктор Лейчер, я бы сказал, что это самое отвратительное совпадение, которое могло произойти с первым межзвездным кораблем, когда-либо покидавшим Солнечную систему.
Лейчер пожал плечами.
— С одной стороны, да. Безусловно, теперь мы никогда не узнаем, были ли когда-либо планеты у Альфы Центавра А. Но, с другой стороны, нам очень повезло, что мы оказались так близко к звездному взрыву, ведь мы можем получить огромное количество научной информации. Как вы сказали, это совпадение, причём такое, которое случается только раз в миллиард лет. Шансы, что какая-либо конкретная звезда собирается стать новой, весьма малы. Ну а вероятность того, что мы в этот момент окажемся так близко, вообще является исчезающе малым числом.
Коммандер Бенедикт снял фуражку и посмотрел на влажное пятно на подкладке.
— Тем не менее, доктор, это чертовски нервирует — выходишь из ультра-привода в паре сотен миллионов миль от первой звезды, которую когда-либо посетил человек, и, оказывается, что нужно бежать, поджав хвост, потому что эта чертова штука буквально взрывается вам прямо в лицо.
Лейчер понял, что Бенедикт сильно расстроен: он редко использовал одни и те же ругательства дважды в одном предложении.
Им просто несказанно повезло. Если бы Лейчер не заметил, как звезда начала набухать и светиться, если бы он не знал, что это означает, или если бы коммандер Бенедикт не успел перевести корабль обратно на ультра-привод — мысленному взору Лейчера предстало видение раскаленного облака из газообразного металла, которое когда-то было космическим кораблем.
Зазвонил интерком. Коммандер ответил
— Да?
— Сэр, не могли бы вы передать доктору Лейчеру, что у нас все готово?
Лейчер кивнул и повернулся, чтобы уйти:
— Думаю, нам теперь остаётся только ждать.
Когда свет от новой действительно дошёл до них, коммандер Бенедикт снова повернулся к панели — на этот раз передней, так как корабль развернули, чтобы нацелить астрономическую лабораторию, расположенную в носу корабля, на звезду.
Альфа Центавра A начала сиять ярче и расширяться. Это напомнило Бенедикту лампочку, подключенную к реостату, когда кто-то поворачивает ручку этого реостата, выкручивая ее до предела, пока цепь не окажется перегруженной.
Свет начал резать глаза Бенедикта даже на таком расстоянии, и ему пришлось снизить чувствительность, чтобы продолжить наблюдение. Через некоторое время он отвернулся от панели. Но шоу не закончилось, а просто замедлилось до такой степени, при которой человеческий глаз перестаёт замечать изменения.
Пять недель спустя, к большому огорчению Лейчера, коммандер Бенедикт объявил, что они должны покинуть окрестности новой. Корабль был подготовлен только для того, чтобы добраться до Альфы Центавра, исследовать систему, не приземляясь ни на одну из планет, и вернуться. При десятикратной скорости света, максимальной скорости для ультра-привода, вернуться обратно можно будет больше, чем через три месяца.
— Я знаю, что вы хотели бы увидеть, как она проходит полный цикл, — сказал Бенедикт, — но мы не можем вернуться домой кучкой голодных скелетов.
Лейчер смирился с необходимостью оставить большую часть своей работы незавершенной, и, хотя знал, что это тот случай, когда говорят «зелен виноград», он утешал себя мыслью, что, по крайней мере, через четыре года он сможет получить большую часть оставшейся информации с пятисотдюймового телескопа на Луне.
Когда корабль скользнул в не-совсем-пространство, через которое его продвигал ультра-привод, Лейчер начал объединять собранные материалы.
Коммандер Бенедикт записал в журнале:
«Пятьдесят четыре дня, как мы покинули Солнце. Альфа Центавра уже давно вернулась в состояние до взрыва, так как мы далеко опередили свет от его взрыва. Сейчас все выглядит так, как два года назад. Это...»
— Простите, коммандер, — прервал его Лейчер, — но я хочу вам кое-что показать.
Бенедикт убрал пальцы с клавиш и повернулся в кресле:
— Что случилось, доктор?
Лейчер нахмурился, глядя на бумаги в своих руках:
— Я проделал некоторую работу, вычисляя вероятность, при которой этот взрыв мог произойти так, как это произошло на самом деле, и пришел к довольно пугающим результатам. Как я уже сказал, вероятность была мала. Небольшой расчет дал нам некоторую информацию, которая делает её еще меньше. Например: с допустимой ошибкой в плюс-минус две секунды, Альфа Центавра A начала взрываться, как раз в тот момент, когда мы вышли из ультра-привода!
И теперь получается, что вероятность того, что так могло случиться, настолько мала, что это должно было произойти только один раз в десять в четыреста шестьдесят седьмой степени секунд.
Настала очередь коммандера Бенедикта нахмуриться.
— И это значит?..
— Коммандер, возраст нашей вселенной всего десять в семнадцатой степени секунд. Но чтобы дать вам примерное представление, допустим, что вероятность того, что это произойдет, составляет один раз в миллионы триллионов лет!
Бенедикт моргнул. Он понял, что это число было совершенно за пределами его понимания, или чьего-либо еще.
— Ну, и что? Один раз это случилось. Это просто означает, что такое почти наверняка никогда не повторится!
— Верно. Но, коммандер, когда вы все время выигрываете при таких ничтожных шансах, нужно искать какой-то фактор, который обманывает в вашу пользу. Если бы вы взяли пару игральных костей и начали выбрасывать семерки, одну за другой, в течении следующей пары тысяч лет, вы бы начали подозревать, что у них залита свинцом одна из граней.
Бенедикт ничего не сказал; он просто ждал, что ему ещё скажут.
— Есть только одна вещь, которая могла это сделать. Наш корабль.
Лейчер произнес это тихо, не делая акцента на словах.
— Все, что мы знаем о гиперпространстве, или суперпространстве, или о том, через что мы движемся на ультра-приводе, так это почти ничего. Выход из него так близко к звезде мог вызвать своего рода ударную волну в обычном пространстве, которая полностью нарушила внутренний баланс звезды, что привело к высвобождению невообразимо огромного количества энергии, что обратило эту звезду в новую. Мы можем только предположить, что мы сами были тем взрывателем, который породил эту новую звезду.
Бенедикт медленно встал. Когда он заговорил, его голос опустился до сдавленного шепота:
— Вы имеете в виду, что Солнце… Солнце тоже... может...
Лейчер кивнул:
— Я не говорю, что это определенно произойдёт. Но есть вероятность, что мы были причиной разрушения Альфы Центавра A и, следовательно, можем таким же образом вызвать разрушение Солнца.
Голос Бенедикта снова стал ровным:
— Это означает, что мы не можем вернуться назад, не так ли? Даже если мы не уверены, мы не можем рисковать.
— Не обязательно. Мы можем подойти довольно близко, прежде чем отключим привод, и пролетим остаток пути на субсветовой скорости. Это займет больше времени, и нам придется сократить наши рационы вдвое или втрое, но мы можем это сделать!
— Как далеко?
— Я не знаю, каково минимальное расстояние, но я знаю, как мы можем его прикинуть. Помните, что ни Альфа Центавра B, ни C не взорвались. Нам придется выключить наш привод, по крайней мере, на том же расстоянии от Солнца, на каком они отстоят от А.
— Понимаю.
Коммандер какое-то время молчал, затем произнес:
— Хорошо, доктор Лейчер. Если это самый безопасный способ, то это наш единственный способ.
Бенедикт отдал приказы, а Лейчер точно рассчитал точку, в которой они должны будут отключить привод, и сколько времени займет полет. Соответственно этому придется урезать и пайки.
Мысли коммандера Бенедикта кружились вокруг чудовищности всего этого, как ошалелая пчела вокруг цветка. Что, если бы у Альфы Центавра А были планеты? Что, если бы они были заселены? Неужели он нечаянно убил целые расы живых разумных существ?
Но откуда он мог знать? Привод ранее не тестировался. Его нельзя было испытывать в Солнечной системе — привод был слишком быстрым. Он и его команда были добровольцами, знающими, что они могут погибнуть, когда привод запустится.
Внезапно Бенедикт ахнул и ударил кулаком по столу перед собой.
Лейчер поднял на него глаза.
— Что случилось, коммандер?
— Предположим, — последовал ответ, — просто предположим, что когда мы входим в ультра-привод, то оказываем такое же воздействие на звезды, как и когда выходим из него?
Лейчер на мгновение замолчал, ошеломленный такой возможностью. В любом случае сказать ему было нечего. Оставалось только ждать...
Менее чем в половине светового года от Солнца, когда корабль достиг точки, в которой люди на его борту могли видеть свет, покинувший их родное светило более семи месяцев назад, они увидели, как он внезапно стал гораздо ярче. Ярче в сто тысяч раз!